Наш дом в деревне делился на четыре крыла, поскольку был построен в складчину. В одном жили мы с братом и родителями, в другом – наша бабушка, в третьем – дядька Роман и тетка Шура, в четвертом – тетка Вера. В каждом крыле кухонька и одна комнатка.

У нас был огород и сад, в котором почему-то не было ни одного вишневого дерева. А у тетки Шуры было целых два. В ее сад было попасть легко: мимо хозяйственных построек и огорода, мимо лопухов и крапивы. Этим же путем мы бегали в клуб, где по воскресеньям показывали кино: днем – детям, вечером – взрослым. Там у нас перед сеансом была забава: сохранить в целости медный пятак, добытый «тяжким трудом» у родителей. Для этой трудной, но разрешимой, задачи нужно было всего лишь проскочить в зал мимо киномеханика, который являлся кассиром и контролером одновременно. В итоге обычной суматохи несколько счастливцев показывали неудачникам сохраненные пятаки и свои языки. Неудачники ограничивались лишь языками.

Но на сейчас мне очень хотелось спелых вишен. Оно-то можно было спросить, но у детей всегда нет времени, они всегда заняты делом. Им нужно сейчас и сразу. Дети – они вот такие: дай прямо сейчас. Вот и мне хотелось «прямо сейчас».

Оказавшись у дерева, как уважающий себя воришка (сознание своего настоящего статуса в тот момент было четкое), я оглянул все стороны горизонта на случай возможной опасности. Опасности поблизости не было… Вскорости сочные вишни справно отправлялись в рот. Спелые, темно-красные, большие (как на мои малые тогда телесные габариты) так и падали внутрь. Счастливое блаженство вдруг сменилось неожиданной тревогой. Глаза невольно опустились вниз. Там стояла опасность в лице тетки Шуры. По спине прошел холодок, который быстро опускался к тому месту, которое ближе к вечеру, скорее всего, подвергнется болезненному испытанию.

– Ага, – сказала опасность.

Мне показалось, что то мое место уже начинает болеть.

– Очень хорошо, – сказала тетка Шура. Что «хорошо» понять я не успел.

Тетка Шура протянула мне небольшую корзинку:

– Раз уж там сидишь, то набери сюда вишен.

Тетя Шура ушла.

Очень скоро я понял, что процессы тырить и работать как-то сильно отличаются друг от друга. В первом случае процесс шел быстро и с удовольствием, а во втором – очень медленно и тоскливо. Ко второму появлению тетки Шуры корзинка была наполнена от силы наполовину.

– Спасибо и на этом, – сказала тетя Шура. – Ну, сиди, продолжай.

Продолжать желания не было. А чтобы скоро наступил вечер, – желания было еще меньше.

Но вечер наступил: ребенок не может влиять на течение времени.

– Сынок. Тетя Шура тебя сегодня похвалила. Ты помог ей набрать вишен для внучки в город. Молодец.

Мама погладила меня по голове. Обняла… Лучше бы меня отхлестали. Просить этого, скажу честно, не хотелось: пришлось бы тогда сказать правду. И я бы не был «молодцом»… И именно поэтому я не признался.

Так я тырил. И так меня отучали тырить.

Геннадий Левчук, г. Брест