Интервью с Николаем КУЗЬМИЧОМ, брестским мастером-эмальером, воссоздавшим Крест Преподобной Евфросинии, игуменьи Полоцкой
– Николай Петрович, у Вас есть своя версия местонахождения Креста Евфросинии в настоящее время?
– Не хотелось отвечать на этот вопрос. В одно время я склонен был считать, что он находится за рубежом. Теперь думаю (или хотелось бы думать), что он – в России, но вот где.
– По каким сохранившимся источникам началась работа над воссозданием точной картины и деталей Креста?
– Самое первое, что я прочитал, – книга Орлова «Крыж Ефрасінні Полацкай». Хорошая, документальная книга. Позже достали фотографии из Петербургского музея ценностей, где были подробные изображения Креста. Затем пошла большая, трудоёмкая работа над изучением деталей, составление иконографии. И хотя утрачено было довольно много, картину Креста Евфросинии Полоцкой всё-таки восстановили.
– Николай Петрович, духовные отцы говорят, что изображение на иконе будет чистым, если душа самого иконописца будет чиста. Как Вы считаете, при восстановлении святынь, в частности, Креста Евфросинии Полоцкой, это утверждение также имеет силу?
– В принципе – да. Конечно, идеальный вариант – выполнить подобную работу в монастыре. Но мы делали её в современных, светских условиях. И это, разумеется, была борьба. Если бы Крест «не сделался», то стало бы ясно, что руки и мысли были нечистые. Искушений хватало – разных, непохожих друг на друга. Ведь сатана висит над нами постоянно, день и ночь. Считаю, что Крест мы сделали нормальными руками. И с чистыми мыслями.
– У Вас не было внутреннего страха, что сделаете что-то не так? Кто Вас серьезно поддерживал и существенно помог в реализации задуманного?
– Скажу отдельно о помощи со стороны Комитета госбезопасности. Государство в лице этого органа очень серьезно помогало в осуществлении задуманного. Я ведь имел дело с материальными ценностями. Понятно, о чем речь. А их присутствие, кроме всего прочего, вселяло чисто физическое спокойствие. Затем – материальная помощь. На первом этапе вся работа держалась на белорусском предпринимателе и меценате Селивончике. Я много раз обращался через СМИ за помощью, но только однажды кто-то перечислил 30 долларов. А затем основную финансовую тяжесть взяла на себя Церковь. Вот здесь – величайшая благодарность Владыке Филарету. И не столько речь о финансах (хотя без нее, понятно, тоже никак), сколько о его духовной помощи..
– Во время работы Вы чувствовали то, что называют «Божией благодатью»?
– Конечно. И много раз. Пять лет работал и уверенно могу сказать: такой же срок Божией благодати. Иногда это чувствовалось очень явственно. Даже могу примеры привести. Когда привезли частицу честного дерева Господня и Владыко Филарет дал нам приложиться к святыне (присутствовали я, охранник и епархиальный юрист), то все трое, независимо друг от друга, почувствовали такую проникновенную силу – чисто физическую, словно всплеск, энергетический удар в лицо, – что дышать было трудно. Я подумал сначала, что это Владыко чудодействует. Когда он ушел, все трое поделились своими впечатлениями. Точнее, ощущениями.
Или другой случай. Очень тяжело решался вопрос – как припаять перегородку. Проснулся ночью от голоса откуда-то сверху: мол, делай то-то и то-то. Сделал – и получилось. Может, от постоянного мысленного напряжения и каких-то наработок, но я физически это ощущал. Неверующим и маловерам скажу только, что есть сила добрая и любящая нас и надо в нее верить.
– В оригинале Креста Евфросинии было много святынь: кусочки камней от гроба Господня, гроба Богородицы, кусочек древа Животворящего Креста Господня, кровь Иисуса Христа, мощи святых и.д. Как удалось, если можно так сказать, возвратить и эти детали святынь?
– Это всё Владыко Филарет. Его заслуга. Его сильнейший авторитет в православном мире. Он всё нужное для восстановления святыни, не знаю, как выразиться, приобрел, добыл в Иерусалиме.
– Всегда тяжело расставаться с тем, во что вложил столько душевных и физических сил. Что у Вас творилось на душе по окончании столь серьезной работы?
– Полное спокойствие и благодать – душевная и духовная. Каких-то терзаний не испытываю.
– Николай Петрович, Ваше отношение к известности, к славе. Вы ведь не будете скромно отрицать, что сделали великое дело.
– Я не первый день занимаюсь творчеством. Были международные выставки еще до 1990 года, поэтому к тому вниманию, которое проявляется к моей персоне, отношусь спокойно. То, что сделано, осознаю физически, ясно и понятно.
– Расскажите, как Вы почувствовали тягу к тонкой ювелирной работе. Было ли это делом случая? Какая из работ доставила Вам наибольшее удовлетворение?
– Дед у меня был кузнец, известный на всю округу. Прекрасный работник: мог срубить дом, выкопать колодец, сложить печь. Уверен, что в Дрогичинском районе, в деревне Вулька, его помнят и сейчас. Лил ложки, чугунки из алюминия. Это в голодные годы войны он литьем занимался. Всё можно объяснить одним словом – любовь. Как любовь к Христу, к природе, к жене, детям, так и любовь к материалу, с которым работаешь. Я, как и мой дед, нашел взаимопонимание с материалом, то есть вступил с ним в добрые взаимоотношения и начал работать. Что касается любимого изделия, то они все для меня родные. Они друг на друга похожи. Любовь к ним непреходяща – меняется лишь мастерство, которое воплощается в последующие более совершенные работы. Они дороги мне все в прямом смысле.
– О творческом человеке часто говорят, что он «не от мира сего». Окружающие его не всегда понимают, не всегда поддерживают, замечают только тогда, когда он им нужен… Что бы Вы посоветовали и тем, и другим?
– Спокойно, без суеты, воспринимать всё как есть. Пусть и сложное время, но главное – найти применение своим силам. И не обязательно на стези искусства. Нужно найти своё «я», то есть себя. Делайте любимое дело, пусть даже без материальной обеспеченности. И не суетитесь. А те, кто этого не понимает… Ну, так это внутренняя культура. Не нужно реагировать. Они – временщики: сегодня – одни, завтра – другие, а вы со своим творческим нужным делом остаетесь. Держите свою внутреннюю культуру, обогащайте её.
– Николай Петрович, последнее: что для Вас означает «нести свой крест»?
– Такой простой и сложный вопрос. У нас любят отвечать, что это, мол, у кого какая судьба, под какой звездой родился. Я думаю, «нести свой крест» – это стойко переносить удары, тяготы и лишения жизни. Не бунтовать. Подавлять гордыню и быть смиренным. Гордыня – это ведь и зависть, и противопоставление себя другим (ты вроде как лучше всех). Нужно опустить себя на землю. Или, по крайней мере, начать учиться это делать. Все люди, которые достигли чего-то существенного, были смиренны, не выставляли себя окружающим напоказ. А тех, кого гордыня обуяет, те подвергают сомнению всех и вся. Значит, «нести свой крест» – это жить смиренно, безропотно, делая достойное дело, любя и уважая себя и других.
Беседовал Геннадий Левчук
P.S.: Эта беседа состоялась 24 августа 1997 г., в день освящения копии Креста Евфросинии Полоцкой в в Свято-Симеоновском соборе г. Бреста. Как видите, ответы мастера Николая Кузьмича актуальны и сейчас.