Течёт ли из одного отверстия источника сладкая и горькая вода?
Иак. 3, 11.
Оговорюсь сразу: это не попытка совершить переворот в системе образования, а всего лишь озвучивание мыслей, реально существующих в образовательной среде. Хотя вряд ли кто-то о них не слышал. Социология управления требует непременно учитывать подобные взгляды. Ибо для их носителей это тот случай, когда «сознание определяет бытие». Итак, поговорим о школьных олимпиадах.
Без приевшихся штампов про «важность» и «незаменимость» этой игры, а попробуем взглянуть в суть явления. И главное – оценить сложившуюся практику как с педагогической, так и религиозной точки зрения: «о сем надобно судить духовно» (1 Кор. 2, 14).
Для начала предлагаю такую антиутопию. Середина ХХІ века. На занятии по истории педагогики преподаватель рассказывает студентам:
- Одно время возобладало крайне экзальтированное отношение к детским олимпиадам. Нам теперь уже трудно понять, как взрослые люди могли без иронии говорить о том, что им «очень нужны» победители.
Студенты удивлены: как, игры для детей, а взрослые пытались из них что-то извлечь? Вопрос с места:
- А игру в бэрика тоже считали показателем чего-то?..
Главный принцип любой игры – добровольность участия. Как в «Поле чудес»: «Вам – сектор «Приз», а вы – банкрот». Игра есть игра, никто никого в студию не гонит. Невероятно, чтобы по её окончании на рабочих местах участников подводились итоги:
- Вы, Иван Иванович, не угадали букву. Вы подвели бригаду. Указываем вам на безответственность.
Или:
- Вы, Марья Ивановна, назвали всё слово. Вы отстояли честь не только нашего цеха, но и всего завода.
Ничего не напоминает?
Главный порок школьных олимпиад связан с фактически обязательным участием в них учителей. А если подумать, то зачем? Другим можно дать только то, что имеешь сам. Если учитель не игроман, то и других жаждой соперничества ему не увлечь. А когда для взрослого человека в баллах и местах смысл жизни, то не пожалеть ли его за инфантильность?
Современное олимпиадное движение – пережиток «социалистического соревнования» из прошлого века. Его условия были схожие: кто не считают себя участвующими, всё равно участвуют. Интересное для своего времени начинание бюрократизировалось и утратило привлекательность.
Когда и где впервые появились школьные олимпиады, сведения об этом расходятся. Их практика в других странах (конечно, где они есть, а есть они не везде) тоже, видимо, неоднозначна. Но именно наш, советский, а вместе с ним и послесоветский, опыт олимпиад изначально страдал крупным педагогическим изъяном: ставились в одинаковые условия и сравнивались те, кого в принципе сравнивать было нельзя. В романе Всеволода Кочетова «Журбины» (1952 г.) упоминается довоенная олимпиада: «… на областной математической олимпиаде школьников она заняла только шестое место, а Игорь — первое. Тогда все пожимали плечами и говорили: “Ничего удивительного, если папаша у него знаменитый профессор”».
Пожалуй, бессмысленно состязаться с сыном профессора, когда последний, к тому же, примерный родитель. А если не все оказались на игре по своей воле? Ну, разные на то причины бывают. А если у их учителей неодинаковое профессиональное кредо? К примеру, у одного: «Дети профессоров цацы, все остальные каки». А у других: «Цацы не только дети профессоров». Согласитесь, суждения о работе учителей: «Ваш ученик (ой, «не обратили внимания», что сын профессора) занял первое место, значит, вы работаете хорошо. А ваша ученица («не придали значения», что её родители более скромного уровня) заняла шестое место, значит, вы работаете плохо» - несерьёзны. Из-за формализма, обязаловки и административного гнёта «даёшь дипломы!» средством управления познавательной активностью школьников олимпиады так и не стали.
Избегая приговора «у вас плохие показатели», на кого учителю придётся делать ставку? На того, кто тянется к большему, или кто больше уже имеет? А может, на любознательного ученика, родители которого работают по сменам и создают блага нашей жизни? Ведь когда его было рано одного отпускать через дорогу, они после ночных смен оказывались не в силах водить чадо по кружкам, репетиторам, развивающим центрам – отоспаться хотелось. Или больше знаний будет впихано в того, кто, сызмальства купаясь в благополучии, от таких проблем был далёк? Наверняка классики педагогики, начиная с Я. А. Коменского, а также земские учителя ХІХ в. ужаснулись бы самой возможности подобного выбора. Да и литературные герои Алесь Мороз (В. Быков, «Обелиск»), Дюйшен (Ч. Айтматов, «Первый учитель»), Лидия Михайловна (В. Распутин, «Уроки французского») в олимпиадное движение не смогли бы вписаться.
Из послания апостола Иакова: «Ибо, если в собрание ваше войдёт человек с золотым перстнем, в богатой одежде, войдёт же и бедный в скудной одежде, и вы, смотря на одетого в богатую одежду, скажете ему: тебе хорошо сесть здесь, а бедному скажете: ты стань там, или садись здесь, у ног моих, - то не пересуживаете ли вы в себе и не становитесь ли судьями с худыми мыслями?» (Иак. 2, 2-4). Рассуждения про «собрание ваше» можно распространить и на родительское собрание. Наиболее продвинутые ученики – это (за редчайшим исключением) дети богатых и/или высокообразованных родителей. Очень жаль об этом говорить, но в основе выбора педагогом ученика, которому он преподаст больше всех, лежит грех лицеприятия: «Тебе, отпрыск сливок общества, моё подчёркнутое внимание». Не знаю, способно ли олимпиадное движение когда-нибудь избавиться от этой «закваски фарисейской» (Лк. 12, 1). «Не хвали человека за красоту его, и не имей отвращения к человеку за наружность его» (Сир. 11, 2). Эта же мысль на языке классической педагогики: видеть неповторимую личность ученика, но наибольшая забота о «нищих, увечных, хромых, слепых» (Лк. 14, 13) – в широком смысле этих слов. Цель учителя – научить обходиться без себя. Сосредоточенность на избранных учениках мало способствует достижению этой цели в отношении всех остальных. В педагогическом отношении КПД олимпиад ничтожен. Тогда стоит ли притворно рассуждать про их «значимость»?
Напомню евангельскую притчу о потерянной овце. «…кто из вас, имея сто овец и потеряв одну из них, не оставит девяноста девяти в пустыне и не пойдёт за пропавшею, пока не найдёт её? А найдя, возьмёт её на плечи свои с радостью и, придя домой, созовёт друзей и соседей и скажет им: порадуйтесь со мною: я нашёл мою пропавшую овцу» (Лк. 15, 3-6). Думаю, что именно здесь указаны для педагогов приоритеты в профессии на все века.
Святитель Игнатий Брянчанинов (см. «В помощь кающимся») среди грехов отмечал «расположение к наукам и искусствам гибнущим сего века, искание успеть в них для приобретения временной, земной славы». Речь, конечно же, не о знаниях как таковых, не о постижении Творца в Его творении, но о знаниях «во имя своё» (Ин. 5, 43). Чтобы превознестись перед другими. «…всего этого ищут язычники» (Мф. 6, 32). Соперничество «во имя своё» для христианской педагогической мысли, мягко говоря, несимпатично.
Весь смысл педагогики можно выразить словами из проповеди св. Иоанна Крестителя: «всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся и неровные пути сделаются гладкими» (Лк. 3, 5). Наполнение дола – это в нашем случае восполнение недостатка знаний. Про гору и холм: имеешь больше других - «не гордись, но бойся» (Рим. 11, 20). Ибо любой талант – не столько честь (она может быть или не быть – как Богу угодно), сколько крест: «служите друг другу, каждый тем даром, который получил» (1 Пётр 4, 10). Но «кто хочет между вами быть бóльшим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом» (Мф. 10, 26-27). А ты менее талантлив? Тоже «не смущайся, но если и можешь» трудом добыть то, что другие имеют почти что даром, «лучшим воспользуйся» (1 Кор. 7, 21). Только не испытывай при этом Божий промысел: «Почему мне столько, а кому-то столько?» - это выше человеческого ума.
«Что ты имеешь, чего бы не получил? А если получил, что хвалишься, как будто не получил?» (1 Кор. 4, 7). Это и о рождении в семье определённого достатка, и о генах, и о наличии возможностей развиваться, и о здоровье своём и родных, и о многом другом. Игра как самопроверка, обмен знаниями, открытие для себя новых фактов и идей в науке, заведение знакомств – всё это прекрасно и пусть сохраняется в школьной практике. Если соблюдён принцип «Главное не победа, а участие», итог «победила дружба», то воспитательные цели игры достигнуты. А вот про хождение по головам, алчность в отношении баллов и мест, рвачество на апелляциях, самолюбование «я не таков, как прочие люди» (Лк. 18, 11) можно сказать лишь то, что в свете христианства сия «ярмарка тщеславия» постыдна.
Олимпиадное движение поощряет настрой «Порву всех, докажу, что я лучший». Даже в большинстве дружеских компаний это неприятно. А по мере духовного взросления предстаёт как «суета и томление духа» (Еккл. 1, 14). «Ибо какая польза человеку, если он приобретёт весь мир, а душе своей повредит?» (Мк. 8, 36). Организаторам олимпиад давно пора услышать: то, что они культивируют и к чему призывают, для кого-то не интересно и ценностью не является. Примите это как данность.
Существует корреляция между религиозностью учителя и его отношением к олимпиадам. Обычно активно участвуют в олимпиадах учителя, когда-то нашедшие в них свою нишу. И теперь ходят туда – буквально – как на работу. Но стремиться их «догнать и перегнать» религиозному педагогу вряд ли захочется. Просто в его жизни есть большее. Именно в христианском свете становится очевидной пустопорожность любых тщеславных устремлений. Не укоряю тех, кому олимпиады всё ещё интересны – возможно, их благословенный «одиннадцатый час» (Мф. 20, 6) пока не наступил.
Позволю не согласиться с бытующим в некоторых кругах мнением, что отсутствие побед на олимпиадах якобы плохой показатель. Где-то, как раз, наоборот.
Основные доводы о необходимости развития дарований, безусловно, имеют под собой почву: негоже скрывать талант в земле (Мф. 25, 25). Но соперничество, и уж тем более рвачество, – не исключительное условие существования одарённости. Состязания для не желающих в них участвовать, независимо от причин (а они, как видим, бывают и религиозно осмысленные), бесполезны. Многие таланты и так оказываются за бортом олимпиадного движения. Нет у их носителей, к примеру, хватки, чтобы грызться за баллы и терять достоинство на апелляциях. И что в этом плохого?
Школьные олимпиады – порождение т. н. «постхристианской» эпохи. А по Евангелию – очередной «дом на песке» (Мф. 7, 26). Потому-то и не удивительно, что в истории педагогики опыт олимпиад оказался во многом неудачен. Их нравственный кризис налицо. Нужно ли спасать олимпиадное движение? Не знаю. Пусть об этом подумают те, кому оно интересно.
Упомянем заодно о многочисленных детских конкурсах. Здесь недостаток схожий: сравнение того, что сравнивать антипедагогично. Вот конкурс исследовательских работ: у кого-то родители работают в лаборатории, а кто-то имеет возможность проводить опыты только на школьном оборудовании. Кто однозначно победит? И в чём воспитательный смысл этих дипломов «детям за родителей»?
Конечно, могут быть и конкурсы – для желающих в них поучаствовать. Но наряду с ними уместны конференции и выставки, как обычно среди взрослых, где всем выдают только сертификаты участников, а наиболее интересные работы отмечают устно. Также для желающих. На людей посмотрели, себя показали, узнали что-то новое – разве этого мало?
Засилье состязательности и мания призовых мест в современном образовании – нечто противоестественное, притянутое за уши. Да и будем откровенны: культ соперничества всегда был трудно совместим с православной этикой.
Ещё один повод задуматься. Если бы в 1865 г. на заседании Общества естествоиспытателей в г. Брно выдавались дипломы победителей, то основатель генетики Г. Мендель его бы ни за что не получил. Просто потому, что его мысль опередила уровень тогдашней науки на полвека. Да и С. Аррениус со своей теорией электролитической диссоциации в 1884 г. ни на что рассчитывать не мог. А многие неглубокие исследования были бы оценены.
Владислав ЛУПАКОВ, педагог