Национальная неоднородность человечества – факт, оцениваемый разными людьми с противоположных точек зрения.
Для кого-то национальность – предмет гордости и даже чуть ли не идольского поклонения, а кто-то, желая единения с другими людьми, не придаёт ей особого значения. Очевидно, что в этом вопросе желательно избежать обеих крайностей.

Человечество было полностью единым, когда состояло всего из одного человека – Адама. С появлением Евы оно оказалось разделённым по половому признаку. Когда у них родились дети, возникло разделение по возрасту, а затем по роду занятий и на отдельные семьи. Крах затеи по строительству Вавилонской башни привёл к разделению человечества на языки и народы (Быт. 11, 7-8). Следствие склонности человека к греху – изобретение ложных религий, поклонение местным божествам. Об этих религиях Священное Писание говорит: «… все боги народов идолы, а Господь небеса сотворил» (Пс. 95,5). «… к Тебе придут народы от краёв земли и скажут: “только ложь наследовали отцы наши, пустоту и то, в чём нет никакой пользы”» (Иер. 16, 19).

Изначально «на всей земле был один язык и одно наречие» (Быт. 11, 1). Появление этносов (греч. еthnos – народ) – следствие греха. Однако их дальнейшее существование – не грех, но данность.

Новый Завет не требовал отказа от этнической принадлежности. Спаситель пришёл в мир как «свет к просвещению язычников» и во «славу народа […] Израиля» (Лк. 2, 31). «… во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему» (Деян. 10, 34). «… и всякий язык будет исповедывать Бога» (Рим. 14, 11). «В каком звании кто призван, братия, в том каждый и оставайся пред Богом» (1 Кор. 7, 24) – это касается не только обрезания или необрезания, свободы или рабства, но, очевидно, и национальности.

Слова апостола Павла, что «нет различия между Иудеем и Еллином» (Рим. 10, 12) надо понимать не по буквам, а по сути. Для вечной жизни национальность не имеет значения, ибо всем народам предоставлена возможность богопознания и богообщения. Святые, жившие в других странах и говорившие на других языках (Николай Чудотворец, Георгий Победоносец, целитель Пантелеимон и многие другие) – это и наши святые. Равно как и нашим святым молятся в других странах.

Итак, национальность – это одна из степеней дифференциации человечества в этой жизни. Но вечная жизнь начинается уже здесь (Лк. 17, 20-21). Значит, национальности нужно не чуждаться, но использовать её для духовной пользы.

Заповедь о любви к ближнему не даёт никаких исключений. Притча о милосердном самарянине показывает, что человек другой национальности и даже другой веры – тоже ближний (Лк. 10, 37).

Любить всё человечество, во всём его разнообразии (в том числе этническом) – это идеал, к которому нужно стремиться. Очевидно, что в полноте он может осуществиться лишь в вечной жизни. Во временной же, как бы мы ни хотели любить всех, но особенно нам дано быть привязанными к своей родне, людям своей профессии, общих интересов, эстетических, политических, гастрономических и прочих вкусов, носителям одного с нами языка. Нация – это коллективная личность. Любить свою нацию (сообщество людей, к которому принадлежишь сам) – естественно. Это частный случай любви к ближнему.

Есть такое выражение – гражданин мира. Многие им прикрывают свой национал-нигилизм, стеснение проявить патриотические, национальные, а порой и религиозные чувства. Но здесь нужно подойти рассудительно. Да, мы все граждане мира. А экологическое сознание даже к этому обязывает, причём справедливо. Но всё же «место прописки» в мире у каждого своё. Стоит хотя бы недолго побыть среди людей другой культуры (а они, между прочим, тоже наши «ближние»), как станет ясно, что «всечеловечность» - многообразна.

Философ И. А. Ильин писал: «Всякое национальное своеобразие по-своему являет Дух Божий и по-своему славит Господа». Не только народы прославляют Творца (некоторым из них Он доныне неведом), но и Творец показывает нам Своё величие в многообразии призванных Им в историю народов. «Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы» (Рим. 1, 20). У каждого этноса свой путь (или, по И. Ильину, «историческое задание»). Кто знает, какие вершины святости проявятся в среде пока ещё нехристианских народов…

Если под национализмом понимать уважение национального своеобразия и достоинства, деятельную заботу о родном языке, интерес к своему прошлому (по А. С. Пушкину, «любовь к отеческим гробам») и настоящему, стремление сохранить и подарить человечеству лучшее, что есть в своём народе, а недостающее возрастить, то такой национализм достоин поощрения. Если национализм стремится не придумать, но постичь из истории Божий замысел о своём народе («историческое задание») и следовать ему, то он благочестив.

Если национализм сопровождается благодарением Господу за сам факт существования своего народа (а без Божьей воли ни один народ на свет бы не появился), то такой национализм благословенный.

«Что такое национализм?» - спрашивает И. А. Ильин. И сам же отвечает: «Национализм есть любовь к историческому облику и творческому акту своего народа во всём его своеобразии. Национализм есть вера в инстинктивную и духовную силу своего народа, вера в его духовное призвание. Национализм есть воля к тому, чтобы мой народ творчески и свободно цвёл в Божьем саду. Национализм есть созерцание своего народа перед лицом Божиим, созерцание его души, его недостатков, его талантов, его исторической проблематики, его опасностей и его соблазнов. Национализм есть система поступков, вытекающих из этой любви, из этой веры и из этого созерцания». Лучше и не скажешь.

Лишь в свете этого можно понять, что имел в виду св. Иоанн Кронштадтский, сказав: «Нам, русским, Господь дал великий спасительный талант православной веры, в которой спаслись многие». Здесь не самодовольство, но скорее – недовольство действительностью, связанное с осознанием религиозного долга нации и благодарностью за данный талант.

Или Ф. М. Достоевский, исповедник «русской правды». И всё же, по нему, «Правда больше России».

Или Н. В. Гоголь: «Возблагодарите Господа за то, что вы русский».

Или Ф. И. Тютчев: 
Всю тебя, земля родная, 
В рабском виде Царь Небесный 
Исходил, благословляя.

Или Н. А. Бердяев: стать настоящим славянином можно, если поймёшь не только русскую душу, но и польскую. (Да, очевидно, других братьев-славян тоже.)

Или святитель Николай Сербский: «Невозможно быть хорошим сербом, не будучи хорошим человеком».

Или инок Николай (Бембель), с болью возгласивший о самоуничтожении славян абортами:
… дзе мільярд Усходніх Славян
У другой палове ХХ-га?
. . . . . . . . . . . .
пытайце Індыю…
Кітай…
Мусульман…
і Бога, намі расьпятага...

Или осетинский школьник, объяснивший, как он держался, оказавшись заложником у террористов в Беслане: «Я же мужчина, я же осетин».

Или мой дед, ветеран Великой Отечественной войны Василий Иванович Колесников. В последний год своей жизни, когда и старые раны всё больше напоминали о себе, он, оглядываясь назад, желал примирения с бывшими врагами. В 1995 г. в статье «С войной покончили мы счёты?» предложил установить скромные памятные знаки на местах немецких захоронений, чтобы родственники погибших знали, где уронить слезу. И чтобы наши люди, ценя Победу, широко представляли трагедию войны. Как сильно он переживал непонимание…

Это, пожалуй, и есть здоровый национализм, которого не нужно стесняться. Здоровый национализм не забывает о страхе Божьем и любви к ближнему (хотя бы в качестве идеала) – и своему по крови, и чужому. Здоровый национализм, даже если и не достигает, то стремится равняться на идеал, высказанный кем-то из мыслителей: «любить чужие народы как свой собственный». Дорожа своими национальными чувствами, здоровый националист понимает и уважает подобные чувства у человека другой национальности.

Вот что говорит по этому поводу мой земляк сибирский писатель Валентин Распутин: «Но почему племенную любовь непременно нужно противопоставлять земной? Опять искусственная прокладка, не пропускающая тепло, чтобы любовь переходила в любовь и укреплялась любовью. У имеющих это чувство к ближним достанет его и для дальних; разработанное на родных нивах в добре сердце не оскудеет, а только прибавится с дарением добра всякому. […] Национальному человеку есть откуда нести ответственность перед миром». «Многонациональность земли – это радужность, музыкальность, чувственность и полнота мира. Что же, от всего этого отказаться?»

Здоровый национализм не равноценен ни национальному чванству, ни советскому национал-нигилизму, ни бесхарактерности, когда твой народ оскорбляют.

Под национализмом часто понимают только «национал-эгоизм» (выражение украинского писателя Б. Олейника). Но со здоровым национализмом он соотносится так же, как употребление пищи и объедение. Поляки в таких случаях говорят: «Цо задужэ, то не здровэ».

И.А. Ильин, рассматривая природу такого лженационализма, отмечал: «Эта ошибка имеет, впрочем, совсем не логическую природу, а психологическую и духовную: тут и наивная исключительность примитивной натуры, и этнически врождённое самодовольство, и жадность и похоть власти, и узость провинциального горизонта, и отсутствие юмора, и, конечно, неодухотворённость национального инстинкта». А писатель А. Давидович ловко подметил: «Когда у оппонента кончаются аргументы, он начинает уточнять национальность».

Так называемый «советский интернационализм» был неоднозначен. С одной стороны, он воспитывал уважение к человеку независимо от «пятой графы» (т.е. национальности). С другой стороны – навязывал идею «слияния наций и языков», а значит и безразличия к собственной «пятой графе». Помню, в 1989 г. в журнале ЦК Компартии Белоруссии «Политический собеседник» предлагалось во избежание межнациональных трений в паспортах советских граждан записывать лишь одну национальность - «советянин». Но разве такая запись заглушила бы в людях «зов крови»?

И в советские годы для многих людей их национальность оставалась ценностью. Идея «слияния наций» встречала сопротивление. Даже в таком, может, и неожиданном для наших современников виде, как у татарского поэта Сигбата Хакима: Своей поэзии стремленья
Отчизне посвятив своей, 
Национален, без сомненья, 
Поэт у входа в мавзолей.

А Алесь Каско уже во время перестройки едко высказался про тогдашних идеологов, не способных понять красоту этнического разнообразия: 
Ніяк не возьме да мазгоў 
ён, сам без племені і роду, 
нашто краіне шмат народаў 
і столькі звычаяў і моў. 
І голас маючы ў вярхах, 
ідэю звесці ён гатовы 
адзінай нацыі і мовы 
да адной звіліны ў мазгах.

Тележурналист В.Познер, известный своими национал-нигилистскими взглядами, как-то высказался по поводу слов Ф. Тютчева, что «в Россию можно только верить». Он вопросил: «А как бы вы отнеслись к словам, что “в Панаму можно только верить”?» Если бы такое сказал панамец, то с уважением.

Нормальный интернационализм – это культура сосуществования и взаимодействия народов. Если хотите – это согласие здоровых национализмов. Это расцвет наций в их своеобразии. Это открытое исповедание и проявление своей национальности при уважении к другим народам. Это обуздание собственного национал-эгоизма при воле заступиться за свой народ.

Каждый этнос имеет своё неповторимое «лицо». Н. О. Лосский в книге «Характер русского народа» замечал: «Эти общие свойства представляют собою нечто вторичное, производное от индивидуальной сущности каждого отдельного лица, […] но […] они дают представление о том, с какими чертами характера чаще всего можно встретиться в среде данного народа». Помимо указанного труда желающим подробнее углубиться в вопросы этнопсихологии советую обратиться к весьма занимательной книге В. Сухарева и М. Сухарева «Европейцы и американцы глазами психолога» (Минск, 2000).

У народов есть не только достоинства, но и коллективные недостатки. Как относиться к ним? Так же, как и к недостаткам отдельного человека: где терпеть и прощать, где подсказывать, где не давать повода, а где – если унижают твою или чужую нацию - высказать в лицо. Лучше по принципу: «Промолчи. Полюби. Возрази». Это не всегда получается. Но уж если получилось, то многим воздаётся. Этнические проблемы в мире всегда были и всегда будут. Они вытекают из самой логики общественной жизни. Это нужно признать и не бояться при встрече с ними. Самый верный (к сожалению, не единственный) путь их разрешения – на почве трезвого и здорового национализма.

Как видим, национализм бывает разным. Но чаще под этим словом понимают только одну из разновидностей любви к своему народу, причём в худшем её проявлении: «Национализм используется для создания привилегий для лиц определённой национальности или этнической группы. […] Национализм рассматривается и как форма этнического сознания, содержанием которого является абсолютизация собственной национальной исключительности, соединённая с недоверием к чужим этническим сообществам». (Антанович Н.А. Политология: Конспект лекций. – Минск, 2010.) Вовсе необязательно!

Расул Гамзатов говорил, что «лучшее решение национального вопроса – его вообще не поднимать». Но такое возможно, пожалуй, лишь тогда, когда национализм – здоров. Его не нужно не замечать – его нужно взращивать.

Владислав ЛУПАКОВ